вулкана, кипело пламя. Но это пламя было гораздо сильнее жидкой лавы, ведь оно таило в себе устрашающую мощь радия!
Позади раздался шум. Мейсон обернулся и вскрикнул, но его голос утонул в реве пылающей бездны. По тропинке за ним кралась белая пантера – Валеста.
За Валестой ступала Нирвор, которую сопровождала черная пантера, Бокья. За ними шли несколько десятков зверолюдей. Пламя отсвечивало алым на их оскаленных зубах, плясало в глазах.
Ли Кен закричал так пронзительно, что Мейсон услышал даже сквозь рев радиевой шахты. Китаец взмахнул рукой, приказывая Нирвор отступить.
Жрица рассмеялась. Серебряные волосы свободно ниспадали на ее плечи, не прикрытые воздушным черным платьем. Она шагнула вперед.
Ли Кен развернулся и побежал по отрогу. На самом краю он упал на колени, затем резко выпрямился, сжимая в руках металлический ящик. Никто не успел даже пошевелиться, прежде чем Ли Кен, прижимая ящик к груди, прыгнул в бездну!
Нирвор завизжала. Мейсон успел увидеть, как ее лицо превратилось в маску горгоны Медузы – и тут на него набросилась белая пантера. Археолог повалился на землю от удара. Здесь, в начале отрога, тропа была шире, и это спасло его от падения в пропасть. Он удержался на краю, прижатый пантерой, чья разъяренная морда застыла у самого его лица.
Его грубо схватили. Пантера прянула в сторону. Зверолюди затащили Мейсона на уступ и поставили на ноги. Не в силах пошевелиться, он оказался лицом к лицу со жрицей.
Та сделала резкий жест, и Мейсона повели обратно по тропе. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Это означало бы неминуемую гибель, и даже если бы смог убить несколько врагов, его все равно скинули бы в пропасть.
Возле металлической двери с Мейсона сняли защитный комбинезон.
Нирвор была бледна как смерть.
– Я многое поставила на кон, – прошептала она. – Над радиевой шахтой долго не живут. Еще несколько минут, и я бы умерла… жуткой смертью! – Она вздрогнула и погладила бледными руками свой стройный стан.
Белая пантера терлась у ног хозяйки, пока ее не прогнала черная.
– Я догадывалась, что Ли Кен знает тайну, и следила за ним, – сказала жрица. – Но теперь он уничтожил Неукротимую Силу и сам погиб вместе с ней. Мне его не вернуть. Но ты, Кент Мейсон, в моей власти!
В ее черных глазах вспыхнуло алое пламя.
– Сегодня мы устроим суд, – проворковала она. – Твоих друзей ждет смерть. И тебя тоже.
По ее знаку зверочеловек подтолкнул Мейсона. Тот молчал, пока его вели по путаным коридорам обратно к камере. Но Нирвор не собиралась вернуть его туда. Они поднимались все выше, пока наконец не оказались на улицах Коринура.
Мейсон узнал здание – сюда чуть раньше его привел Ли Кен. В лунном сиянии оно казалось не таким заброшенным – поистине чарующий дворец, настоящая симфония мрамора.
Они прошли сквозь бронзовые ворота и внутреннюю дверь. В огромном зале больше не царили мгла и пустота, там ярко горели факелы, толпились зверолюди. Гигантская статуя обнаженной женщины была увенчана лунным ореолом.
– Это Селена, – произнесла Нирвор, глядя на изваяние. – Покровительница Коринура – Коринура, к которому скоро вернется былое великолепие!
Жрица остановилась у стены и прикоснулась к панели. Та отошла, и Нирвор указала в проем:
– Входи, Кент Мейсон. Живо!
Он подчинился и оказался в роскошно обставленной комнате, украшенной гобеленами и подушками. В алькове стояла маленькая статуэтка Селены. Здесь было темнее, чем Мейсон ожидал; какие-то сильно пахнущие благовония дурманили голову. Он обернулся.
Нирвор закрыла дверь; пантеры остались снаружи. Ее черные глаза загадочно смотрели на археолога.
– Я пообещала, что ты умрешь, – сказала она.
– Я слышал, – буркнул Мейсон. – И что дальше?
– Я… возненавидела тебя. У меня есть на то причины. Я служу моему царству, моей богине. Ради них я обязана уничтожить тебя. Однако… – Черные глаза смотрели странно, очень странно! – Ты ведь помнишь, что я сказала тебе когда-то в Аль-Бекре. Я женщина… – Заламывая руки, она призналась: – Мое сердце разрывается. Я знаю, что ты должен умереть, знаю, что ты меня ненавидишь… – Жрица пала ниц, серебристые волосы рассыпались по лицу. – Охе, охе! – запричитала она. – За всю жизнь я не встречала мужчин, подобных тебе. Я знала ученых, таких как Ли Кен, и варваров Аль-Бекра… и Греддара Клона, и зверолюдей. Кент Мейсон, я женщина! Я хочу испытать то, чего никогда не испытывала… Любовь!
Мейсон не отвечал. Дурманящие ароматы были слишком сильны. Он, словно пьяный, все хуже чувствовал свое тело. Когда Нирвор поднялась и подошла к нему, он не пошевелился. Жрица уложила его на подушки.
К щекам прикоснулись ее прохладные руки, горячие губы накрыли его рот. Удивительные глаза были все ближе…
Мейсон снова прочел в них нечто чуждое. И отстранился.
– Ты боишься моих глаз, – прошептала Нирвор. – Но не боишься моего тела…
Она встала. Ее взгляд спрятался за длинными ресницами. Нирвор расстегнула черное платье, и оно кружевным ворохом легло на пол вокруг ее ног. И столь соблазнительно выглядело тело жрицы, что у Мейсона захватило дух.
Не открывая глаз, Нирвор снова села рядом. Ее руки гладили лицо Мейсона, губы приникали к его губам.
В голове Мейсона что-то щелкнуло; как будто резко открылась ставня, чтобы впустить свет в темное затхлое помещение. Отупляющий дурман мгновенно выветрился. До Мейсона дошло…
Его желудок был готов вывернуться наружу. Он отпихнул женщину. Та распахнула глаза, воззрилась на него в изумлении.
– И как я сразу не догадался? – хрипло прошептал Мейсон. – Ведь и ты, и Мердек, и Ли Кен рассказывали…
Губы Нирвор казались алой раной на бледном лице.
– Не смей на меня так смотреть! – визгливо выкрикнула она. – Не смей!..
– Вот как? Не нравится, как я смотрю на тебя, узнав правду? Ученые экспериментировали с животными, превращая их в людей… Господи! – Мейсона передернуло, когда он вспомнил, какую страсть в нем возбуждала нагота жрицы. – Нирвор, ты результат этих экспериментов! Ты не человек! Ты была животным!
Жрица выпрямилась; ее грудь тяжело вздымалась, пальцы с острыми ногтями скрючились.
– Да! И что с того? Меня сделали женщиной…
Мейсон не мог скрыть ужаса.
– А кем ты была? – едва слышно спросил он.
Нирвор помолчала секунду. Затем произнесла:
– Бокья и Валеста…
– Пантеры?
– Они мои сестры!
С перекошенным лицом Нирвор бросилась к двери и распахнула ее. Из большого зала донесся низкий рык.
Она выкрикнула приказ. В комнату ворвались зверолюди и схватили Мейсона. Отвращение и тошнота мешали ему говорить, но он отчаянно отбивался, пока не сказалось численное превосходство противника. Его повалили; в нос ударил мерзкий запах зверолюдей.
Нирвор, словно воплощение зла, встала над ним.
– Кент Мейсон,
